В последнее время ей всё чаще кажется, что настоящее острыми когтями впивается в подсознание, отчаянно стараясь ухватиться за все провода и резко выдернуть их – выдернуть все воспоминания, мысли и даже страх.
Теодора Саттон чувствует, что она перестает бояться, когда над ухом проносится пуля, успевая лишь едва задеть кожу и оставить мелкую царапину после себя.
Теодора Саттон с привычным упрямством заявляет, что Норман Уорд не умер, при этом смотрит на собеседника таким взглядом, что становится ясно - ещё одно слово и у него под ногами расступится земля. В буквальном смысле этого слова.
Теодора Саттон благодарна, что в мире есть – Клементайн Ходжинс, Кевин Уилкинс и Спенсер Хогг.
А ещё, в этом самом мире есть Растин Сивер, хоть его и не приглашали на празднование, поскольку она так и не разобралась... можно ли, надо ли, стоит ли..?
- Я уверен в том, что стащил бутылку бурбона, и да, Клем, сегодня все будут пить, - Уилкинс хитро поглядывает на подругу и всё также улыбаясь, добавляет, - совсем чуть-чуть, ведь можно? – это напоминает их посиделки в общей квартире Клементайн и Тэдди, когда они все, кроме Ходжинс, учились в Йеле.
Всё, что связано с Йелем сейчас кажется вырванным из подсознания клочком воспоминаний, которых то и дело уносит ветер – хочется ухватиться за них, да сохранить на память, но не получается. Отчасти, именно поэтому Саттон всё чаще кажется, что и не с ними это было – Спенс и Кевин не заявлялись к ним в квартиру за полночь, первый не жаловался, что не может дотащить Уилкинса до общежития, когда этот последний радостно размахивал руками и просил Клементайн показать ему очередной фокус, утверждая, что ни у кого во всём мире больше нет такой классной способности.
Не было и Сивера, который вечно хмурился, стоило Тэдди пнуть его в бок и сказать, что ему бы не помешало обзавестись друзьями (что в переводе с её собственного языка означало лишь одно – «ты будешь дружить с моими друзьями, и это не обсуждается»).
- Мне кажется, такими темпами я начну пить, - вранье всё это. Кем-кем, а вот алкоголиком ей уж точно не стать, хотя бы потому, что даже в свои двадцать восемь, Теодора Саттон так и не привыкла к горькому привкусу спиртного, то и дело кривя лицо и считая это чистым ядом, не более того, - и виноват будешь ты! – тонкий пальчик упирается в грудь Кевина, который изображает из себя саму невинность и возмущенно пожимает плечами.
Тэдди расплывается в улыбке, когда ловит на себе взгляд Клементайн. Всё ещё стоя у стены, вжимаясь в неё лопатками, она наконец-то умудряется отлепить себя от неё и делает несколько шагов в сторону подруги, моментально заключая ту в объятия.
На мгновение замирает, потому что не может подобрать нужные слова.
Ты знаешь, я так рада, что когда-то встретила тебя.
Спасибо, что ты вернулась в мою жизнь.
Больше не оставляй меня, ладно?
Обещай мне, Клем, обещай, прошу тебя.
Прошу тебя…
- Хочу заметить, что я чувствую себя неловко, - привычным тоном, заявляет Кевин и двигает в сторону тумбочки, доставая припасенные стаканы, которых несколькими часами ранее утащил то ли из кухни, то ли ещё откуда-то, - вот бы меня кто так обнимал, что это такое ну, ты не согласен Спенс? – в ответ Хогг лишь закатывает глаза, после чего снова смотрит в сторону Тэдди с Клементайн.
- С этой любовью трудно соперничать, скажу я тебе, дружище, - многозначительно заключает Уилкинс и протягивает ему стакан.
- С днём рождения, Клем! – она наконец-то отстраняется от Ходжинс, заглядывая ей в глаза. Светлая прядь волос на мгновение цепляется за её тёмную, - Я так рада, что ты есть в этом мире, - ей так сложно это объяснить, ей до сих пор так сложно сказать всем тем людям, что изменили её жизнь о том, что она боится их потерять, - пусть так будет всегда. Будем праздновать твой день рождения, когда мы с тобой будем совсем старыми и поседевшими… аааа, можешь представить меня с седыми волосами?
- Слушай, Тэдс, чего ты про старость заговорила, - Кевин влезает в разговор самым наглым образом, протискиваясь между ними и сует им в руки по стакану, - пока живем лишь по одному принципу - carpe diem, и никакой старости, друзья мои! – они все поднимают стаканы, даже Спенсер, который останавливается рядом с Клементайн и светится как та самая гирлянда, которую Ходжинс так любит зажигать по вечерам.
Саттон с трудом осушает свой стакан.
- Ты должна будешь загадать желание, есть что-то на примете? - пустые стаканы опускаются на тумбочку, а Тэдди пихает в бок Кевина, желая самой взять в руки их необычный торт, и игнорирует его «вредину». – Ну, загадывай, Клем, - Саттон всё же позволяет ему зажечь свечки и подносит четыре обычных маффина, обернутые ленточкой, прямо к носу подруги.
Пусть мы будем в безопасности, пусть... мы всегда будем вместе.
Она и не замечает, как загадывает желание вместо неё.